sportguns^®спортивное гладкоствольное оружие

Это было в Риме перед началом международных соревнований. На тренировках стрелки нашей команды старались изо всех сил. А стрельба все-таки не шла. Особенно не клеилось у меня. Я целился, как обычно. Но заряд дроби оказывался позади мишени. Давал упреждение. И теперь тарелочка оставалась сзади.

Долго я не мог понять, почему так происходит. А потом дошло: метательные машинки стенда настроены на максимальный заброс мишеней. Они летят быстрее, чем на наших стрельбищах. И хотя на исходе был второй день тренировок, я никак не мог освоиться. Больше всего тревожила неподдающаяся правая мишень. Она резко шла под углом и никак не давалась.

Нам разрешалось в течение дня принять 150 тарелочек. Но мне этого было мало. И я, разочарованный неудачей, уже собирался покинуть стрелковое место.

В этот момент ко мне подошел наш тренер Николай Дмитриевич Покровский вместе с Эннио Маттарелли.

- Зименко, дайте ему ружье, - сказал Николай Дмитриевич.

Я протянул свою двустволку. Маттарелли взял ее, быстрым цепким взглядом осмотрел, зарядил. Затем вышел на стрелковую площадку.

- Дооу! - протяжно к властно прозвучала его команда. И вслед за этим над стендом взвилась мишень. Маттарелли всем корпусом плавно повернулся в ее сторону. И сразу прозвучал выстрел. Черная, за мгновение до этого рассекавшая воздух тарелочка превратилась в прах.

Еще выстрел. И вновь то же самое.

Неожиданно для себя в его почти неуловимых, филигранно отточенных движениях я заметил одно, какое-то особенно четкое. В нем, видимо, заключалась суть его стрельбы, его мастерства.

Меня заело: итальянец может, а я-то что же? Ну нет, мы тоже не лыком шиты!

Я попросил подать такую же мишень еще несколько раз. И то ли взыгравшая злость придала мне силы, то ли я сумел сконцентрироваться и работал более точно, как делал это Маттарелли, но первую мишень разбил. Вторую - еще уверенней. А потом пошло. Глиняные голуби летели и справа и слева. А я лишь успевал повторять: "Дать! Дать! Дать!"

Когда отстрелял серию и сошел со стрелковой площадки, увидел вдруг улыбающегося Николая Дмитриевича. В его глазах так и искрилась хитринка:

- Ну, Зименко, озадачил ты меня вначале. Честно тебе скажу: не знал, что и делать. А потом сообразил и пригласил Маттарелли. Как видишь, не зря... Тебя разозлить, так ты самого бога за бороду возьмешь.

На следующий день на соревнованиях я так разошелся, что почти ни одной мишени не пропустил. А последнюю серию отстрелял без промахов и занял третье место.

Этот случай я рассказал для того, чтобы показать, как много зависит от тренера в мастерстве спортсмена. Тренер (если он настоящий тренер) - главный двигатель всех механизмов команды на пути к победе. Он должен быть и наставником чемпионов, и тонким психологом, и администратором, и мастером стрельбы, и... (бывает и такое!) заботливой няней взрослых детей. Но, что бы он ни делал, все это ради одной цели - успехов его питомцев на соревнованиях. Тренер создает микроклимат в коллективе, дает настрой команде в целом и каждому стрелку в отдельности. Только тренер, постоянно работающий со спортсменом, может досконально знать, готов ли его ученик к старту, на что он способен и что надо сделать, чтобы спортсмен открылся до конца. Перефразируя известную поговорку, можно утверждать: скажи мне, кто твой тренер, и я скажу, кто ты.

Моим первым тренером был отец. Благодаря ему я полюбил на всю жизнь стендовую стрельбу. Затем были другие, у которых я многому научился, которые привели меня к пьедесталу почета.

Будем говорить прямо: спортсмены, и особенно знаменитые, - народ своенравный, самолюбивый. И каждый требует особого подхода. Один любит, чтобы тренер был рядом, - для него это лучшая поддержка. Другой этого терпеть не может и считает, что советы тренера излишни, что его опека не помогает, а затрудняет стрельбу. И надо быть многоопытным психологом и чутким человеком, чтобы во всем разобраться, все понять и обдумать и заставить спортсмена найти силы для победы.

В стендовой стрельбе очень большую, если не главную, роль играют психологическая подготовка, настроение. Бывало, сам чувствую, что не в форме, плохо буду стрелять. Но достаточно подойти тренеру, просто поговорить о том, о сем - и вдруг ощущаешь, как прибавляется сил, растет уверенность, что можешь метко стрелять, что все у тебя получится. Выходишь на огневой рубеж спокойно, в боевом, приподнятом настроении. И думаешь только о мишени. И злишься на мишень, словно это твой враг и хоть тресни, а его надо разбить вдребезги.

- Своей победой, - говорит чемпионка мира по стендовой стрельбе Галина Хомутова, - я обязана первому тренеру Анатолию Павловичу Пономаренко и той специальной тренировке, которую с нами проводил несколько лет работавший в сборной страны Анатолий Васильевич Алексеев. Если говорить коротко, то смысл ее состоит в том, что ты как бы сам создаешь свое настроение. Вот я внушаю себе, что я спокойная-спокойная, ничуть не волнуюсь, что у меня прекрасное, чудесное настроение, что ружье будет меня слушаться, что мишени полетят туда, куда я захочу, что все мишени я "расшибу". И это часто удавалось! Теперь я понимаю - благодаря Алексееву. Это именно он создавал настроение. Анатолий Васильевич установил также, что результат во многом зависит от частоты пульса. Один и тот же спортсмен при пульсе 120 ударов в минуту разбивает 24-25 мишеней из 25, а при 60 ударах - 18-20.

Очевидно, тренер здесь выступает в роли научного работника. Таких сегодня много. А со спортсменами высокого класса работают опытные специалисты различных направлений: и врачи, и психологи, и инженеры, и многие другие. Но тренер среди них все же остается главным. Он, как настройщик музыкальных инструментов, должен все время пробовать клавиши, чтобы проверить чистоту звука. И ему всегда надо знать, какую клавишу нажать.

На международных соревнованиях в Каире стрельба у меня шла в общем-то неплохо. И все же после каждой серии я краешком глаза косил в сторону судейской коллегии. Там был и наш тренер. Незаметно для других он приподнимал руку с пятью растопыренными пальцами: жест, не требующий перевода. Для меня он означал - все отлично, так держать!

И настроение приподнималось, и силы прибавлялись, и стрельба шла лучше. А когда случались плохие серии, я все равно чувствовал ободряющий взгляд своего наставника.

Но иной раз приходится наблюдать и такую картину. В одной из серии стрелок допускает промах. Потом второй. И находящийся вблизи стрелковой площадки тренер опускает голову, закрывает ладонью глаза, вздыхает, охает, хмурится. Спортсмен, конечно, ничего не слышит. Но, оглянувшись, уже по виду своего наставника ощущает недовольство, начинает волноваться и стреляет еще хуже.

Подобные ситуации нередки. И многие мои товарищи потом честно признавались, что после взгляда на тренера их покидали силы.

Опытные спортсмены знают, как напрягается человек накануне соревнований. Такое состояние принято называть предстартовым. Оно возникает за некоторое время до начала состязаний, обычно за день-два. А вот Сергей Калинин примерно уже за 10 дней начинает "стрелять".

Внешне это выглядит так. Он становится более возбужденным или, напротив, задумчивым и, например, входя в автобус, может забыть пригнуть голову и стукнуться. Все его мысли, все внимание сосредоточены на предстоящих соревнованиях, на стрельбе.

Юрий Гулев накануне соревнований уединяется, становится раздражительным, нервно реагирует на самую незначительную реплику, шутку. На тренировках он старается стрелять больше обычного. Но все время недоволен качеством патронов, подгонкой ружья и т. д.

Павел Сеничев внешне ведет себя всегда одинаково: как в период тренировок, так и во время подготовки к соревнованиям. Но если внимательно понаблюдать за его подготовкой, то есть разница. Всегда общительный на соревнованиях, он стремится поселиться в одноместном номере, чтобы была возможность вести холостую тренировку с ружьем.

Туго приходится Сеничеву, когда выезжаем на международные соревнования и в гостинице нет одноместного номера. Был, например, случай, в 1962 году в Каире на первенстве мира. Нас, всю команду траншейников, поселили в четырехместный номер. Номер оказался с телевизором. И получилось так, что Никандров, Калинин и я с удовольствием смотрели телепередачи, а Сеничеву это было явно не по душе. И он пошел на хитрость. Однажды, вернувшись после прогулки, мы решили узнать спортивные новости. Калинин нажал клавиш выключателя. Телевизор не работал. Пришлось напрашиваться в гости к соседям. И только Сеничев остался в номере, как тотчас занялся отработкой приемов с ружьем.

Так было, несколько раз. Потом мы не выдержали, и Калинин вызвал дежурного администратора. Тот незамедлительно явился и с удивлением покачал головой, а через несколько минут в нашем номере стоял новый телевизор и мы смотрели передачу.

Сеничева в это время не было. Вернувшись, он пожал плечами, но ничего не сказал. А еще через минуту в номер вошел швейцар, лукаво улыбнулся, погрозил нам пальцем и указал на штепсельную вилку с отсоединенным контактом. Павел Сеначев хмыкнул и покраснел. Мы дружно расхохотались.

В тот день тренер поселил Сеничева в одноместный номер: и нам стало хорошо, и ему приятно. Павел больше не привередничал. Все одноместные номера были для него хороши. Но однажды страсть к одиночеству его подвела.

Это было на 39-м первенстве мира в Западной Германии. Наша делегация стендовиков приехала в Висбаден ночью. Нам предложили места в гостинице "Лесной уголок". Однако лучшие номера там уже заняли наши пулевики. Сеничеву предложили отдельную комнату на самой веранде. Администратор больше всего расхваливал ее: уютно, отличный обзор. А уж упоминание о пасущихся почти под окнами косулях окончательно склонило чашу весов в пользу именно этой комнаты. Сеничев согласился ее занять.

Утром мы не могли спокойно глядеть на нашего товарища. Его лоб украшали несколько шишек.

- Кто это тебя, Паша?

Он лишь кривился:

- Проклятый потолок!

Дело в том, что потолок номера, где его поселили, являлся крышей с довольно крутым углом наклона, приблизительно 45°. Поэтому одна половина номера была высокой, а другая сильно снижалась к полу.

Павла ростом бог не обидел. Ночью приподнялся - на лбу шишка. Пока брился - прибавилось еще две.

Утром Паша был темнее ночи. Мы старались отмалчиваться, а если говорили, то потише, чтобы не вывести его из равновесия. Откровенно признаться, мы побаивались, что это вот ночное происшествие дурно повлияет на Павла Сеничева и он не сможет хорошо стрелять. Ведь во время соревнований иной раз даже прокладка, покатившаяся по стрелковой площадке, отвлекает внимание. А тут - синяки на лице! И кругом - люди.

Но тренер как-то сумел настроить Павла па боевой лад. И воинственный задор нашего "схимника" не снизился. Он удачно отстрелял все серии.

Индивидуальный подход нашего тренера к расселению команды нас не удивляет и не беспокоит. А для него это, уверен, нелегкое, тонкое дело. Мелочи быта, как принято говорить, - далеко не мелочи, тем более в напряженное время. Тренер это знает, и в команде всегда царит дух взаимопонимания, помощи и поддержки.

А разве не известны случаи, когда тренер старается развить в команде дух конкуренции? При этом он искренне стремится к тому, чтобы все спортсмены стреляли лучше. А на деле его действия вызывают разлад в коллективе, каждый считает своей главной задачей обогнать товарища, а не вести борьбу за первенство команды.

Неуютно, по-моему, чувствовал себя румынский стрелок Ион Думитреску, когда во время соревнований у его ружья лопнула пружина. Он один копался в неисправных механизмах. И никто не подошел к нему, чтобы помочь.

Моральная атмосфера в команде, как правило, зависит от авторитета тренера, его прозорливости, уверенности в людях, решительности и твердости при отборе претендентов для участия в соревнованиях. Причем это явление типично для любого спортивного коллектива - большого и маленького, начинающих спортсменов и многоопытных мастеров.

Мне неоднократно приходилось наблюдать, как областная команда собирается на республиканские соревнования. Претендентов на поездку много. Но окончательного решения, кто поедет, нет. Тренер медлит. Он твердо наметил двух-трех участников. Судьбу остальных определят показатели последних тренировок. Спортсмены об этом, конечно, знают. Они волнуются. А качество стрельбы, как правило, снижается.

Подобное я наблюдал и на первенствах республики и на чемпионатах Союза. Конечно, это лишь досадное исключение. Но в нашем деле даже один частный факт тоже имеет значение. Ведь стендовая стрельба - дело сугубо индивидуальное. И результат команды зависит от мастерства отдельных стрелков.

Из опыта многих спартакиад знаю: чаще всего команду подводит один человек. Обычно им оказывается тот, кого по той или иной причине впервые включили в команду накануне соревнований. У него еще мало опыта. Он еще не привык к тому, что рядом с ним стреляют мастера высокого класса. И сама обстановка психологически отрицательно влияет на его результат.

Рецепт на такие случаи один: будущих претендентов в состав команды тренер должен готовить заранее и проводить "обкатку" таких кандидатов на соревнованиях высокого ранга. Тут и первенство области, и матчевые встречи, и показательные выступления, и чемпионаты республики и страны. Чем больше соревнований, тем стабильнее становятся результаты претендента. И тренеру остается лишь одно: своевременно назвать фамилию этого спортсмена и тем как бы подвести итог проделанной работы.

Но когда это - своевременно? Тонкое дело... Порой бывает так, что тренер стоит перед трудной задачей, кого выдвинуть в состав, скажем, сборной страны. Трое из четверых определились давно. Это крепкие спортсмены, надежные бойцы - не подведут. Но четвертый еще не назван. А время идет. И, бывает, тренеры берут с собой на соревнования двух, а то и трех претендентов на одно место.

...Это было в Риме. Случилось так, что на чемпионат мира приехало значительно больше участников, чем предполагалось. Но пропускная способность римских стендов была небольшой. Это грозило затянуть время состязаний. И тогда было решено организовать отбор стрелков, своего рода контрольную стрельбу. Чтобы войти в состав участников чемпионата, следовало поразить 85 глиняных голубей из 100.

В процессе этих классификационных состязаний многие отсеялись. А наши стрелки Калинин и Никандров, и швед Андерсен вошли в тройку сильнейших. Им заранее прочили победу. Пресса - о них, тренеры - тоже. Они в центре внимания. Даже швейцар в гостинице, казалось, почтительней открывал им дверь, чем другим.

А когда начались соревнования, взвинченные всеобщим вниманием, стремясь достичь победы любой ценой, все трое устали. Калинин с трудом выбрался на третье место. Никандров откатился на шестнадцатое. Не лучше стрелял и Андерсен. Словом, бремя преждевременной славы оказалось непосильным. Затем, конечно, наши тренеры сделали определенные выводы из этого урока. Стали внимательнее, строже и спокойнее относиться к подобным отборочным соревнованиям. Это ведь всего лишь генеральная репетиция. И главные силы надо копить для премьеры.

Правда, в стрелковом спорте до начала основного турнира приняты соревнования на значок международного мастера. Получить такой значок почетно каждому, но для этого надо постараться. И зачастую на стрельбище разгорается упорная борьба. А результат ее один - в главном турнире спортсмены стреляют хуже. Вот тому пример.

Итальянцы приехали в Каир в составе пяти человек. Значит, один лишний. Кто же? Ответом на этот вопрос должна была послужить традиционная стрельба на значок международного мастера.

Мы внимательно следили за ходом событий. На этих соревнованиях итальянцы стреляли здорово. Но особенно метко вели огонь Россини к Кашьяно. У каждого 100 из 100.

Мы, откровенно говоря, считали их противниками номер один. И когда на этих же соревнованиях я увлекся, включился в острую борьбу и начал бить все мишени подряд, наш главный тренер Николай Дмитриевич Покровский сделал мне довольно строгое внушение. Пришлось умышленно сделать промах, дабы успокоить своего наставника.

Это тогда я так думал. А вот теперь понимаю: тренер заботился в первую очередь обо мне, о моих успехах. И мой промах на отборочных состязаниях был нужен прежде всего мне. Он снимал эмоциональную я психологическую нагрузку перед решающим стартом.

В наших силах Николай Дмитриевич был уверен. Об этом свидетельствовало хотя бы то, что приехали в Каир мы вчетвером - ни дублеров, ни запасных, ни тем более претендентов на решающую стрельбу. Это принесло нам психологическое равновесие. И команда Советского Союза показала высокий класс, уверенно заняла первое место. Мне в тот раз посчастливилось стать чемпионом мира.

Итальянцы же с трудом удержали за собой лишь четвертое место. И, думается, в этой неудаче сильных стрелков есть определенная доля вины их тренеров. Они не сумели правильно распределить силы спортсменов.

Этот случай и многие другие убедительно подтверждают: успехи отдельных спортсменов и команды в целом зависят от мастерства тренера, его умения подметить в своих учениках самые лучшие качества и довести их до совершенства, доверия к спортсменам.

Помню, был год, когда соревнования часто сменяли друг друга. И я стал ощущать усталость. Результаты начали падать.

Об этом я честно рассказал тренеру. Но он только хмурился:

- А кто на первенство поедет?

Потом вроде нашел выход из положения:

- Смени патрон!

- Да зачем же? Меня вполне устраивает тот, которым стреляю.

- Все-таки смени.

Однако эксперименты с патроном пользы не принесли. Но у тренера новая идея:

- На тренировках стреляй по 100 патронов.

- Зачем? Меня вполне удовлетворяют 50. К тому же соревнования проходят чаще чем тренировки. Всякая дополнительная нагрузка сейчас вредна...

Словом, прежде чем я доказал свою правоту, пришлось порядком поспорить. А ведь это не идет на пользу ни спортсмену, ни тренеру. И в тот раз на соревнованиях ничего хорошего не получилось, а потом долго не мог войти в форму.

Да, толковый наставник чемпионов не станет прибегать к подобной мелочной опеке. Ведь доверие учителя окрыляет учеников, рождает инициативу и стремление добиться успеха. Хороший тренер старается поставить дело так, чтобы во всю силу раскрывался талант спортсмена. И вот, смотришь, один тренер старается организовать тренировки так же, как проходят соревнования: по тем же временным интервалам, с той же нагрузкой. Другой заботится лишь о высоких результатах стрельбы и ради этого сознательно идет на упрощения, создает спортсменам тепличные условия. У третьего свое отношение к тренировочным занятиям. А судья у всех один - соревнования. И вот там выявляется, кто же тренирует лучше.

Но хуже всего, если тренер ради минутных успехов идет на сделку с совестью. А такое, к сожалению, тоже случается.

Проходило первенство страны. Команда Украины показывала неплохие результаты. Беспокоил только один спортсмен. Он стрелял неважно, хотя у себя дома показывал более высокие результаты.

- Дома мне винцо помогает, - не то шутя, не то серьезно говорил он. - А тут без него рука дрожит...

Мы восприняли это как шутку. Кто же поверит, что спортсмен дружен со спиртным? Но перед соревнованиями он и вправду поставил тренеру ультиматум.

- Без вина стрелять не буду!

И тренер... разрешил! Но против этого восстала вся команда: если так, мы стрелять не будем!

Коллектив победил. Мы могли в тот раз стать чемпионами. Но не стали. Тот стрелок подвел команду. И все-таки мы не ощущали горечи поражения. Это было, скорее, сожаление, что из-за попустительства тренера в ряды спортсменов пробрался человек с мелкой душонкой.

Это случай особый, можно сказать уникальный. Но будем откровенны: еще не редкость, когда на соревнованиях стрелки показывают невысокие результаты лишь из-за нетребовательности тренера к своим ученикам на обычных тренировках!

 

Взять, к примеру, любую команду Украины. На своем стенде стрелки бьют глиняных голубей почти без промаха. А выедут к соседям - и 16-17 тарелочек из сотни падают на землю целыми. Ларчик, оказывается открывается просто: на своих стендах тренеры не следят за натяжением пружин метательных машинок в соответствии с установленными правилами. Цель летит медлен нее. Бить ее легко, отчитываться в успехах - тоже, а толк какой?

Зачастую, конечно, подобные казусы происходят не по вине тренеров. Например, в 1969 году мы приехали на чемпионат СССР и за голову схватились. Неожиданно на стенде установлена новая метательная машинка "Стрела". Она выбрасывает тарелочки значительно быстрее тех, что были прежде. Мы о таких даже не слышали. Начались соревнования - многие "мажут". В итоге чемпионом СССР стал Юрий Никандров, но даже он не дотянул до нормы мастера спорта.

А как часто бывает, что перед соревнованиями спортсмены одного общества бегут к стрелкам другого и просят патроны, пыжи или еще что-нибудь, чтобы хоть чуть-чуть потренироваться. Своих у них не оказалось.

Так было у стендовиков "Спартака" в 1970 году. Так было и у других. Кто-то забыл выслать боеприпасы, кто-то не доруководил, недоделал. Но тренер мог, был обязан позаботиться обо всем заранее.

Конечно, эти не совсем приятные слова в адрес наставников спортсменов могут показаться ложкой дегтя в бочке меда. Но они продиктованы чувством глубокого уважения к труду тренера. Я твердо убежден, что тренер - это человек, который учит не только мастерству, но и искусству жизни. И потому всегда и во всем он обязан быть образцом для своих учеников. Он в команде должен знать каждого, как родного сына, и о каждом заботиться, как отец.

Стрелковый спорт сугубо индивидуален. Тут важно все: и как спортсмен стоит, и как держит ружье, и как целится, и многое другое. Чтобы во всем этом разобраться, увидеть ошибки и дать необходимые советы, тренеру надо не одну серию простоять за спиной стрелка. Но... скуповаты еще порой на тренеров спортивные руководители. Не потому ли так труден и тернист путь стендовика к спортивному Олимпу?